Недалеко от Логойска, возле автомобильной развязки на пересечении дорог Минск — Витебск и Логойск — Калачи находится возвышенность. Местные жители иногда называют ее Еврейская гора. Это место так стали называть после страшной трагедии, которая произошла здесь в конце августа 1941 г. На самой вершине горы в 1960-е годы была установлена плита на фундаменте из камней, огороженная металлической оградой. На плите выбита надпись: Евреи мирные жители г. п. Логойск — жертвы фашизма 1941—1944, расстрелянные 30 августа 1941. На этой же горе находится также памятник всем казненным здесь за все три года немецкой оккупации района: партизанам, подпольщикам и мирным жителям. После прихода немцев здесь, в этом песчаном карьере в полутора километрах от Логойска, производились расстрелы советских граждан.
Прошло почти 80 лет после первого массового уничтожения фашистами мирных жителей Логойщины, но мы, к сожалению, еще не можем назвать точную цифру уничтоженных здесь 30 августа 1941 года жителей Логойска и окрестных деревень. Нет этой цифры в книге «Память» Логойского района, а также в научной литературе по истории геноцида (Холокоста) еврейского населения. Обнаруженные нами в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФе) документы Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) говорят о том, что в этот день было уничтожено более 1200 человек.
Районный центр Логойск в 1938 году получил статут городского поселка, а до этого был местечком. Согласно всесоюзной переписи населения в 1926 году в Логойске было 460 дворов, из них около половины — 228 — было еврейских. На тот момент в местечке проживало 1035 евреев. Дома располагались в центре местечка, вокруг площади, которая называлась Чырвоная. Там же возле площади была синагога. Семьи имели много детей, и редко в каком дворе не было коровы. По роду занятий в документах значатся следующие профессии: портной, кожевник, резник, чернорабочий, сапожник, извозчик, торговец, служащий, плотник. Безусловно, к началу войны количество еврейского населения Логойска изменилось за счет рождаемости, смертности, отъезда молодежи на учебу и работу.
По сохранившимся результатам переписи 1939 года в городском поселке Логойск проживало 3400 человек, из них: белорусы — 2336, евреи — 864, другие национальности — 200. С учетом сельского населения еврейской национальности (343 человека), всего в Логойском районе проживало на момент переписи 1207 евреев. Надо полагать, что в это число вошли евреи Логойска, деревень Логойского района, а также и местечка Гайна. Количество евреев по переписи 1939 года примерно совпадает с количеством жертв, приведенным в акте ЧГК. Эти данные подтверждают, что в песчаном карьере в урочище Ивановщина произошло массовое убийство мирных жителей еврейской национальности. Численный состав населения за два года после переписи 1939 года до начала оккупации изменился.
Перед войной также происходила миграция населения. После начала войны в Логойске были беженцы, которые пришли сюда из Минска и западных районов республики. Поэтому сегодня по архивным документам трудно определить точное число жителей еврейской национальности в Логойске на конец августа 1941 года.
С первых дней оккупации в городском поселке Логойск начались казни местного населения, военнопленных, не выполнявших приказы немецких властей. В самом центре поселка напротив здания сегодняшего райисполкома для устрашения населения были установлены виселицы. Известно, что в Беларуси расстрелы в начальный период войны проводила айнзатцгруппа «В». Это было специальное карательное подразделение, одной из задач которого было уничтожение на занятой территории партийных и советских работников, евреев, цыган и умственно больных людей.
Трагедия Холокоста в Логойске началась сразу после прихода сюда фашистов. Возможно, гетто здесь не создавались потому, что еврейское население издавна компактно проживало в центре городского поселка в районе современного здания райисполкома. Немцы сразу же установили правила проживания евреев в Логойске. Их заставили пришить на одежду спереди и сзади отличительные знаки — куски ткани или шестиконечные звезды желтого цвета. По приказу немецких властей евреям запрещалось под угрозой расстрела покидать пределы поселка. Также запрещалось ходить по тратуару, с наступлением темноты ходить по улице и зажигать свет в домах. Положение евреев становилось все хуже: привлекались к самым тяжелым и грязным работам, за которую они получали скудную еду для выживания. Люди голодали — не хватало продовольствия. За невыполнение приказа или проступок полагался расстрел. Люди вынуждены были оставаться в Логойске- уйти куда-то было нельзя, партизан еще не было в лесах. Да и где тогда можно было найти безопасное место семьям, в которых были пожилые люди и дети. Можно было уйти в лес, но и там без продовольствия долго не проживешь. Спустя всего два месяца после оккупации райцентра нацисты решили уничтожить еврейское население Логойска и Гайны. Чтобы люди не разбежались, фашисты до последней минуты держали это в тайне. Для успокоения людей и предотвращения паники и неповиновения немцы использовали изуверский обман: они собрали всех еврейских жителей 27 августа 1941 года на площади в Логойске для регистрации. Там немцы объявили, что никого трогать не будут, если евреи соберут требуемую сумму денег и ценности. Затем заставили евреев копать ров на горе, пустив слух, что они копают окопы, а на самом деле они копали себе братскую могилу. Через три дня 30 августа их опять собрали на площади, и немцы сообщили своим жертвам, что их переселяют в местечко Гайна, в 10 км от Логойска, где в то время жила еврейская община. В это время в Логойск для выполнения кровавой акции прибыли эсэсовцы из айнзатцгруппы. Люди в колоннах, охраняемых немцами из айнзатцгруппы и привлеченными к этой акции полицейскими, пошли по дороге в направлении Гайны. Немощных и стариков повезли на машине. В этот же день, утром, немцы собрали всех евреев в Гайне и сказали им, что их семьи переселят к евреям в Логойск. Всех людей построили в колонну, а тех, кто не мог идти, посадили на повозки, и отправили под охраной в направлении Логойска. Но ни те ни другие в объявленное место переселения не пришли… Оказалось, что это был их последний земной путь — путь обреченных к яме на горе возле гайненской дороги. Здесь они встретились и вместе приняли страшную смерть в одной братской могиле.
Сразу после освобождения Беларуси здесь начала работу Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Материалы ЧГК были представлены в виде актов, в которых содержалось описание преступлений, составленное после опроса потерпевших, свидетелей и осмотров места убийства и заключения медицинских экспертов, а также прилагались собранные документы и фотоснимки. Из материалов ЧГК по Логойскому району:
Акт октября 8 дня 1944 года г. поселок Логойск. Комиссия в составе секретаря Логойского РК КП/б/Б тов. Смирнова Петра Федоровича, председателя Логойского Райисполкома тов. Веремея Платона Александровича, начальника РО НКВД старшего лейтенанта войск НКВД тов. Авчинникова Леонида Петровича, начальника РО НКГБ старшего лейтенанта г/безопасности тов. Бочарова Степана Григорьевича и секретаря Логойского исполкома тов. Гилевича Семена Петровича произвели обследование мест расположения массовых убийств и захоронение советских граждан немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками в период оккупации Логойского района. В 1941 году 30 августа в урочище Ивановщина в направлении от местечка Логойск к Гайне на расстоянии в 1450 метров и в сторону от дороги вправо до 150 метров был произведен массовый расстрел еврейского населения г.п. Логойск. Расстрел производился ниже следующим зверским путем, а именно: на расстрел с Логойска направляли группами. В первой группе отправлялись женщины с грудными детьми и подростками, во второй группе были женщины средних лет и старухи, в третьей группе были мужчины. Люди некоторые не могли идти пешком (старики и больные) — их грузили в автомашины и доставляли к месту расстрела. На месте расстрела сперва раздевали до нижнего белья, приказывали ложиться в заранее подготовленную большую яму вниз лицом и после чего расстреливали из автоматов. Таким образом в один день было расстреляно 1200 человек. После этой массовой кровавой расправы немцы собирали (ловили) с помощью полицейских одиночек укрывавшихся евреев, сажали их в помещение и по мере накопления людей на автомашинах увозили на это место расстрела. На это же место немцы на протяжении с 1941—42—43 года возили на расстрел ни в чем невинных людей и в общей сложности дополнительно так закопано еще 300 человек других национальностей (белорусов и русских) в т.ч. 18 человек военнопленных…

В материалах этой комиссии находится протокол опроса свидетеля Михаила Иосифовича Грибовского, 1894 года рождения, жителя Логойска, который рассказал следующее: «…в конце августа м-ца 1941 года немцы провели полную регистрацию еврейского населения м. Логойск и Гайны. Собрали их в одно место на площади и предложили им выплатить немецкой власти большую сумму денег, особенно требовали золото с тем, чтобы откупиться от расстрела. Спустя трое суток немцы вновь собрали все еврейское население и, не получив от них требуемой дани, разделили их на три группы, избивая резиновыми плетками, гнали на расстрел к гравийному карьеру Ивановщина в одном километре от м. Логойск по Гаинскому шоссе…».
Раскрыть полную картину этого преступления удалось с помощью воспоминаний очевидцев. В настоящее время в Логойске и Гайне остались еще свидетели, помнящие те трагические события. Вспоминает Л. И. Сосновская из Логойска, 1927 года рождения: «…всех евреев согнали на горку возле гайненской дороги и расстреляли, там памятник сейчас есть. Мама моя как раз шла с работы, когда их гнали к яме на горке. Она пришла домой и нам рассказывала. Еврейка там знакомая у нас очень хорошая была. У нее двое деток было. Одно дите за платье держалось, а второе она на руках несла. А полицай, который рядом шел, все подгонял их, чтобы быстрей шли. А где ж она с двумя детками малыми быстро пойдет. Так он плеткой их бил, а дите это на руках у нее аж зашлось от крика…
Мы на Заозерской жили, а евреи в центре, в основном на Чкаловской, на Борисовской. В школу с нами еврейские дети ходили. Там Альперина жила, вот она жива осталась, как-то уцелела с семьей. Синагога была на площади, там, где сейчас райисполком. Евреи там держали крамы, сквер был, торговые ряды… Мой брат Володя был похож на еврея, его тоже немцы чуть не схватили. Шли немцы по улице, увидели его и говорят : «Юда! Юда!»
Хорошо, что наш сосед вступился:
— Пан, он не еврей, он русский, этот человек. Так бы и брата забрали, если бы не сосед. Они собирали евреев, по всей соседней улице ходили. Колонной шли, кругом охрана была. Но все же несколько человек безвинных утекли из-под ямы. Бежали на Кондратовичи по ржи. Там поле ржаное было и утекли молодые хлопцы. Они в Кондратовичах были, их там кто-то приютил, а потом они куда-то пошли.
Что характерно, очень большой дождь пошел после всего этого. А там же столько их было расстрелянных, не только из Логойска, но и из Гайны. Они плохо прикопаны были, а дождь как пошел, так вода у нас в Лапенце, он как раз оттуда течет, красная была от крови. Лапенец — это ручеек, впадает в Гайну, протекал возле нашей улицы Заозерской. Великий дождь был, смывало все с горки и в этот Лапенец. Это я очень хорошо запомнила, что красная вода была в Лапенце от крови. Тысячи человек там побили…»
Все свидетели упоминают, что после расстрела прошел очень большой дождь — как будто сама природа оплакивала этих несчастных, невинно убитых в песчаном карьере.
Рассказывает жительница Логойска О. П. Верчаковская, 1922 года рождения: «Евреи в центре жили, по улице к речке, сейчас это ул. Чкалова. Мои соседи были евреи. Аня Бергер возле нас жила, мы с ней дружили… Немцы им сказали на площадь явиться с семьями. Хаты сказали не закрывать. Они собрались все на площади и их погнали к яме. Яма там была, копали и гравий и песок брали. Побили их там и еще приказали этим бедным людям раздеваться. Как все закончилось, то эта яма была полна людей. Люди еще живые были, когда их закопали, так земля шевелилась. Некоторые спаслись: Цимерманы пошли в Нивки, их там ховали в склепе. Люди добрые там были и их не предали…»
Вспоминает логойчанка Р. Н. Сокольчик, 1931 года рождения: «В тот день мой отец вез снопы на коне, в августе это было. Немцы вели колонну евреев. Одна еврейка говорит отцу: «Коля, возьми мою девочку. Но не смогла ее отдать: вокруг колонны полицаи ходили, охраняли их и не дали девочку. Отец приехал домой и после того, что он там видел, не мог есть несколько дней…»
Рассказывает логойчанка Я. В. Новицкая, 1931 года рождения: «…Их гнали колонной и побили за один день. Одна девочка убежала из колонны и прибежала к себе домой. Полицаи ее нашли и схватили. Очень красивая была, на еврейку не была похожа. Соня ее звали, Шлёнская. А на следующий день повесился Левин. Он убежал от расстрела, но его всю семью расстреляли, никого не осталось, и он не смог жить…»

Памятник логойским жертвам Холокоста

Сейчас на месте расстрела растут деревья, а в августе 1941 года был песчаный карьер, а вокруг были поля и, казалось, окруженным людям на открытой местности невозможно прорваться через оцепление и убежать. Но оказалось, что возле места расстрела произошел героический случай сопротивления фашистам. Не все обреченные на смерть люди смирились со своей участью и совершили массовый побег. И в результате этого все-таки часть людей смогла убежать из-под расстрела. Тогда спаслись в числе других братья Яков и Наум Косовские. Из воспоминаний Я. Косовского, опубликованных в нью-йорской газете «Форум», а также из видеозаписей удалось восстановить события того дня. О том, как это было рассказал спасшийся 17-и летний свидетель Яков Косовский: «В местечке проживало до войны приблизительно тысяча четыреста евреев. Мы жили в 40 км от Минска и, когда начались бомбежки, десятки минских евреев, спасаясь, приехали к нам в местечко. Нас было три брата, я — семнадцатилетний младший, средний — с первого дня был на фронте, Наум — старший, был со мной. 30 августа фашисты собрали жителей местечка в парке, зарегистрировали всех и вызвали местных полицаев… В парке, где теперь пожарная, там стоял большой дом, еще графский дом большой такой. Туда всех собрали и ждали, пока приедут немцы… Когда всех выгоняли, может кто где-то спрятался, но трудно сказать потому, что никто еще не знал, что такое может быть. Собственно, это первый погром в Логойске был. Это был субботний день. Погода была прекрасная, солнце… Когда фашисты всех построили, они объявили, что переселяют нас в соседнее еврейское местечко Гайна. Мы прошли километр от Логойска и нас повернули в сторону карьера. Нам стало понятно, что за “переселение” затеяли фашисты. Нам приказали сесть, раздеться, снять обувь. Немцы с полицейскими окружили нас кольцом, а в это время начала подходить колонна из Гайны. Их тоже “переселяли”. Жителей местечек заводили группами в карьер, и два фашиста расстреливали их из пулеметов… Возле нас сидел один пожилой мужчина. Он говорит: “Дети, чего вы сидите? Бегите! Бегите!” Оружия у нас не было никакого, но рядом с нами сидел парикмахер. Он взял с собой бритву и резанул ей по шее стоящего рядом немца. Мы побежали, увлекая за собой остальных. Фашисты стреляли нам вслед, рядом падали раненые и убитые наши соседи: старики, женщины, дети. До ближайшего леска добежали всего 12 человек, все остальные (около 1500 человек) погибли в этом проклятом карьере. Свидетели говорили, что еще несколько дней в нем шевелилась земля, из-под которой слышались стоны несчастных… Потом мы дошли до Борисова, нам помогли достать одежду, еду. В конце своих мытарств я попал в партизанский отряд… Мы с братьями вернулись с фронтов войны, собрали деньги и поставили памятник на месте расстрела и памятную плиту…»
По воспоминаниям местных жителей удалось установить, что фамилия этого парикмахера была Ройник. Понимая, что все они обречены, он решил напасть на немца-охранника и тем самым спас бежавших людей. Своим нападением он отвлек внимание охраны, которая сразу же набросилась на парикмахера, а люди в это время побежали с горы в направлении леса. Небольшому количеству людей тогда удалось спастись: укрыться в домах белорусских семей, спрятаться возле реки Гайна, протекающей по Логойску, и в лесах. Но немцы находили спасшихся евреев и привозили на расстрел на это же место.
Спаслась в тот день и пережила оккупацию одиннадцатилетняя еврейская девчонка Тамара Зисерман (Канторович). Рискуя своей жизнью, ее спрятала белорусская семья. Петр и Янина Ходасевичи не отпустили Тамару с мамой, идущей в расстрельную колонну и прятали ее три года оккупации в доме у бабушки Антонины, которая жила от них через улицу. В 1943 году фашисты расстреляли Петра и Янину Ходасевичей вместе с малолетней дочерью Валей в том же песчаном карьере. После их гибели до освобождения Беларуси Тамару укрывала Антонина Ходасевич. Имена взрослых членов этой семьи увековечены на Стене Памяти на Аллее праведников мемориала Яд-Вашем в Иерусалиме.
О довоенной жизни евреев в Гайне почти не осталось воспоминаний. В поселенных списках домохозяев за 1926 год, составленных при переписи населения, в местечке Старо-Гайна было 175 домов. Жители в основном занимались земледелием и в графе «землепользование» у них написано: чересполосица, т.е. имеется надел земли. В то же время у 36 хозяев отмечено: не крестьянин. Это были еврейские семьи и больших наделов земли не имели. Они в основном были ремесленники или занимались торговлей. Среди них были заготовщики скота, торговцы, кузнецы, кожевники. В Гайне насчитывалось 6 сапожников: там находилась артель, в которой они работали. Семьи почти у всех были большие — по 4—6 детей. Почти во всех дворах была корова. Свиней, овец и сельхозинвентарь не имели. Бытовые конфликты между жителями улаживал раввин, который у евреев пользовался большим уважением. В Гайне жил раввин Иосиф Акивович Матлин. В документах указано, что его семья состояла из 4 душ, из них трое грамотные. Землю и полевой посев семья не имела, но держала корову.
Побывав в Гайне, я услышал много рассказов нынешних ее жителей о довоенной жизни. Все они вспоминали и рассказывали, как мирно и дружно жили здесь евреи и белорусы до войны, а потом с болью поведали о трагедии евреев Гайны. Вспоминает Л. Н. Шишко: «По нашей улице много евреев жило. Синагога была тут, конфетная фабрика. Евреи конфеты делали, селедку продавали и рыбу. Артель была-там одежду шили, сапоги, ботинки. Они неплохие люди были. Наши гаенские повыходили замуж за евреев. Как война началась и узнали, что евреев стреляют, то они фамилии поменяли и их не выдали. Мы видели, как их собирали и гнали, насильно из домов выгоняли. И детей маленьких и всех. Евреи были Баранчики, просили, чтоб только не били, а они все равно их били. Мы плакали. Их потом расстреляли на горе, как едешь в Логойск. Кто выжил, то после войны жили в Минске на Цнянской и Уральской…»
Рассказывает М. Н. Кунская из Гайны, 1924 года рождения: «Жили евреи в центре возле сегодняшнего магазина. Лавки в центре были, там они торговали. А у нас тут сосед жил: кузнец Ицка с семьей. Дети у него были: дочки Ривка, Хайка и сын Муля. Мать их дома была, Броха ее звали. Годовались мы вместе. Люди как люди. Кузнец всем был нужен. Мацу пекли на свою пасху, соседи наши и нам ее давали. Один еврей поженился с белоруской, Павлина ее звали… Собрали их всех и погнали на Логойск, всех бедных там побили на горе. Земля, говорили, дышала, когда их закопали…»
О. А. Барановская, 1938 года рождения из Гайны поведала следующее: «…мы жили возле магазина, там же в центре жили евреи. Много семей там было. Шлемка, Цимерман, Равин…Когда-то я насчитала 23 семьи, но сейчас фамилии всех уже не помню. Там стояло большое деревянное здание, там и лавки были — торговали они. Лавки были в сквере, напротив магазина. Селедку продавали, конфеты. Синагога была, сейчас от нее фундамент только остался. Там, где их артель была, сейчас библиотека. Были сапожники, портные, шорники среди них. Наш дом и еврейский рядом стояли… Это было летом. Помню их погрузили на возы, они сидели там кучей, и их повезли под охраной, а так бы они поутекали… Цимерман остался живой с семьей, в Минске жил после войны…»
Л. В. Барановский, 1936 года рождения жил тогда на окраине Гайны у дороги на Логойск. Он вспомнил, как спаслись еврейские дети: «…здесь у нас жил Залман. Мужики ему говорят: “Ховайся!” А он говорит: “Да ну, кто нас будет трогать”. Две девочки у него были: Роза и Кейля. Они залезли в яму на огороде и там сидели. Мама моя сховала их в яму, бульбу туда скидывали. Сначала у нас скрывались, а потом пошли куда-то. После войны приезжали, в Борисове жили. А батьков их погнали со всеми. Их собрали и под Логойск повезли на подводах…»
Хорошо, в подробностях, помнит то время М. Н. Жилянина, 1930 года рожденія: «…мой папа Николай Петрович Кохан был хороший специалист — столяр. Он двери и окна делал. Председателем колхоза одно время был. Потом мельником был на водяной мельнице. Около нашего дома тут есть ручей — река Гайна начинается, поэтому и деревню так назвали. Он очень дружил с евреями, говорил, что это очень хорошая, умная нация. Как пример: вот у них дети выросли, поженились. Им давали волю жить отдельно. Дом большой и каждому дают свою комнату с окном — попробуй сам жить. А сами наглядают, сможет ли жить отдельно, сможет ли содержать семью… Там, где магазин сегодня, улица была, там евреи жили. Сегодня называют магазин, а тогда лавки называли. Там все продавали: конфеты, водку, пиво, селедку. То, что портится, не брали — тогда ведь холодильников не было. Один кузнец женился на белоруске. У детей имя и фамилия белорусские были, и во время войны их никто не выдал. Артель сапожная была, сапоги тогда носили, там люди заказывали. Женщины носочки, чулочки делали. Шерсть и нитки у сельских людей покупали. Помню, сеншена (сенсена) была — это конфета такая мятная — таяла во рту. Она такая длинная, черная была. В Гайне много евреев жило. Их собрали и погнали на Логойск по дороге. Там есть лес. От Гайны до леса было 2,5 километра. И вот там некоторые евреи удрали. Может, они заплатили тем, кто их охранял, а может так уцелели. Девять человек их было. Отец мой рассказывал, что у них золото было. Они сказали охране: “Мы убежим, а вы стреляйте вверх, а за это мы вам золото отдадим”. Так они и уцелели. Наша хата крайняя была от леса. Евреи постучали ночью к нам. Дождь шел. Они были из разных семей: мужчины и две женщины. Отец им открыл и сказал: “Идите в хату, обогревайтесь. Лампу палить не будем, чтобы соседи не видели”.
Пришли в хату и сидели у нас. Сколько у нас было “ватовок” — отец все им отдал, постилку дал, чтобы постелить или накрыться. Мама хустки дала и клеенку со стола сняла и отдала — от дождя накрыться. Два куска сала, два буханки хлеба — круглые такие в печи пекли, положила в тканую торбочку и дала с собой. Отец их провел, сказал, как и куда идти, и они пошли в Западную Белоруссию. Отец в царской армии унтер-офицером был, он их научил идти только ночью, а днем прятаться в лесу. Одна еврейка была точно как русская, Ванда вроде ее звали. Вышла потом замуж, двоих детей родила. Все они живые после войны остались, приезжали сюда, благодарили…»
Так за один день произошла эта трагическая история уничтожения евреев Логойска и Гайны. В некоторых деревнях Логойского района в то время жили еврейские семьи. Они были кузнецами или ремесленниками, иногда занимались сельским хозяйством, особенно в семьях, где были смешанные браки. Немцы привозили их в Логойск и расстреливали в том же карьере. Некоторые люди все-таки спаслись — их прятали местные белорусы, несмотря на то, что за укрывательство евреев немцы применяли расстрел.
После убийства еврейского населения, на этом месте все годы оккупации продолжались расстрелы. Небольшой памятник на горе установлен родственниками подпольщикам, расстрелянным в марте 1943 года. На обелиске плите написаны фамилии подпольщиков: семья Ходасевич, Н. Вершаль, летчик С. Маслов, Пташников. Воздушный стрелок — радист Степан Маслов начало войны встретил в составе 96-го авиаполка 42-й авиадивизии. В первые дни войны советская авиация наносила бомбовые удары по наступавшим немецким войскам в районе Вилейка — Радошковичи. 25 июня 1941 года его самолет был сбит, а С. Маслов был ранен и отправлен в больницу Логойска. Здесь ему спасли жизнь, но пришлось ампутировать обе ноги. После лечения его взяли к себе и выхаживали жители Логойска Ольга и Петр Аксенчики. В марте 1943 года партизаны собирались перевезти Маслова в Бегомль, что бы с аэродрома переправить за линию фронта, но не успели. По доносу фашисты его арестовали и расстреляли за связь с партизанами. Вместе с ним расстреляли подпольщика Николая Вершаля из деревни Гостиловичи, выполнявшего задания партизан по разведке и отправке в лес оружия и медикаментов.

Памятник подпольщикам

В сентябре 1942 года здесь были казнены члены Кондратовичской подпольной патриотической организации: Иван Ивинский, Петр Дрозд, Семен Дрозд, Гавриил Внук, Петр Щуревич, Антон Щуревич, Алексей Щуревич и учительница Надежда Муравьева. В марте 1943 года были арестованы и казнены подпольщики из деревни Гостиловичи София Вершель, Юлия Бабковская и медсестра Анастасия Мытник. Они переправляли медикаменты в партизанский отряд.
К сожалению, не все фамилии здесь погибших установлены, имена многих героев сопротивления до сих пор неизвестны.

Памятник всем погибшим в 1941—1944 гг.	Памятник еврейской семье

Плита на памятнике жертвам Холокоста возле Логойска

В августе 2007 года в Нью-Йорке (США) в Мемориальном парке Холокоста был открыт небольшой камень с плитой — памятный знак евреям — жертвам расстрела в Логойске. На открытии присутствовали уцелевшие бывшие жители Логойска и их родственники, проживающие сейчас в США, а также представители общественности. Идея установить Камень памяти осуществилась благодаря стараниям Михаила Косовского, уроженца Логойска. Его отец Леонид в августе 1941 года находился в Красной армии, а братья отца Наум и Яков в числе немногих убежали из под расстрела в день трагедии. Все собравшиеся почтили память невинных жертв, погибших в огне Холокоста.
Жили до войны в Логойске и Гайне в мире и согласии люди разных национальностей, добывая хлеб насущный каждый своей работой. Создавали семьи, растили детей, вместе работали и отдыхали. Началась война, а с ней пришли на эту землю ужасы Холокоста и сжигание белорусских деревень вместе с жителями. Памятники на месте бывшего песчаного карьера на горе возле Логойска стали еще одним свидетельством этого нацистского геноцида.

Александр Павлюкович